ГОМЕЛЬ

Отвечаю, словно эхо,

На письмо, что вдруг свалилось.

Никаких таких успехов

У меня не появилось.

Никакой такой заметной

Не освоил я орбиты.

В тупике на Пинской где-то

Я живу незнаменитый.

Это в Гомеле чудесном,

Где в троллейбусе цыганки

Распевают лихо песни,

В Лещинец летя с гулянки.

Это в Гомеле старинном,

Где радимичи когда-то

Лошадей поили синью,

Поклоняясь Сожу свято.

Это в Гомеле весеннем,

Что пьянит похлеще водки,

Осыпаясь постепенно,

Липнет белый цвет на лодки.

Неужели ветер странствий

Вдаль швырнет меня сурово?

Мимо горя, мимо счастья

Поплыву, как лист кленовый?

Только где ни ждет кончина,

Перед тем, как рухнет солнце,

Гомель песней лебединой

С губ моих в зенит взовьется!

                     *  *  *

Я в гостях у тебя. Твою комнату

Делит солнечный луч наискось.

Осыпай меня скифским золотом

Драгоценных своих волос!

Пусть на грудь мою хлынет грудою

Этот ласковый золотопад.

И почудится, и почудится:

Твои волосы тихо звенят.

На другие вовек не позарюсь я.

Я пока что – не миф и не пыль.

Никогда не молился Аресу,

Жертв кумиру не приносил.

И к себе не манил гадателей,

Чтоб по прутьям гадать о судьбе.

Помогло мне столетье двадцатое

Повстречаться с тобою в толпе.

Не владел ни конем ни городом,

А сокровищем – довелось.

Осыпай меня скифским золотом

Драгоценных твоих волос!

                   *  *  *

Я - железная дорога.

И по телу дни, года

Вьются рельсы долго-долго,

Не кончаясь никогда.

Мчатся мыслей эшелоны

Мимо рощ, поселков, гор.

И горит, горит бессонно

Сердца красный семафор.

Мне ли нового бояться?

Все хочу я рассмотреть

Между двух конечных станций:

«День рождения» и «Смерть».

Кто-то около порога

Переметил снежный наст.

Я – железная дорога,

Встреча солнечных пространств.

Нет, еще не умираю,

Нет, еще я в даль влюблен.

Замирает, замирает,

Замирает рельсов звон…

                   *  *  *

Время тяжкое перед Голгофою.

Все он ведает наперед.

Жизнь кончается катастрофою.

Чаша смертная не обойдет.

На последней скучает ростани.

Покидают люди Христа.

И апостолы, и апостолы,

И апостолы – кто куда!

Как он верил: есть капля жалости!

Не обманут хотя бы они.

Разбегаются, разбегаются –

и попробуй их догони!

Лишь расслабил ладонь крепко сжатую –

Рассыпаются, как горох.

И готовы уже на попятную:

Он спасет себя сам, если Бог…

Вот народ его за который он

Должен корчиться на кресте,

Оклеветанный, опозоренный

И беспомощный в наготе!

Вот народ его! Но отхлынула,

Улеглась у ног его пыль…

Звали, кажется, Магдалиною

Ту блудницу, что он простил.

Но сгущается, но сгущается,

Но сгущается темнота!

Ни в какое не верю таинство,

Покидают люди Христа.

                         *  *  *

Погляжу на этот мир пошире…

Господи, прости меня за ересь.

Сотворил людей ты в этом мире,

Так ответь: куда же люди делись?

                       *  *  *

Зовут народ мой к жалкому раскаянью,

Что начудил в истории своей,

Как будто непричастен к ней, отчаянной,

Ни немец, ни грузин и не еврей.

Но помнит мир ту шушеру  в кожанках,

Что жгла не только княжеский уют –

Стреляла в Щорса из лесного мрака,

И волокла Миронова на суд!

Национальность? Не припомнит сходу.

Полегче что-то у нее спроси.

Немало бродит пришлого народу

И по сей день по горестной Руси…

Дантесов, троцких, блюмкиных…их ныне

Не перечислишь. Взять любой журнал.

Литературы русской нет в помине,

А все патронов для нее не жаль!

Народ не слушай нынешнюю шушеру,

Хоть износил кожанки этот сброд.

Вопит: «За демократию! К оружию!»

К раскаянью он завтра призовет…

ЕЩЕ О НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОРДОСТИ ВЕЛИКОРОССОВ

Ты его ничем не купишь

Он молчит. Он – просто Ваня.

Мозг его похож на кукиш,

Вечно спрятанный в кармане.

Ткнуть бы миру в морду. Нате!

Не глупее вас, быть может…

Но привык чужое платье

Своего считать дороже.

 РУССКИЕ…

Русские – это отсутствие страха

Перед Историей, перед судьбой.

Нынче гуляю, а завтра на плаху

Гряну с размаху

Шальной головой!

Русские – это ничем нас не купишь,

Это в Европе дешевая блядь.

Русские – это державно и грубо

На пол-Земли громыхающий:  «Мать…»!

Русские- это в гроб валится Ваня,

В жизни успевший лишь водку узреть.

переменить бы пора нам названье –

«Русскую водку» на «Русскую смерть»!

Сколько исчезнет,

И не воскреснет,

И не напишет никто с них икон!

Русские – это неспетые песни,

Русские – это несбывшийся сон.

Русские – это далеко-далеко

Девичьих глаз неразгаданный свет.

Русские – это взмах детской ручонки

Поезду мимо летящему вслед.

В поезде этом народы другие

Мчатся вперед они, мчатся вперед!

И не заплачут, Если Россия,

Сданная в дом престарелых, умрет…

Мы не в ответе –

Взрослые, дети, ‑

Что за Горыныч змеится в Кремле?

Русские – это

Все люди на свете

В увеличительном круглом стекле.

Русские – это пошли вы все на…

С вашей размеренной нудной судьбой!

Нынче гуляю, а завтра на плаху

Гряну с размаху

Шальной головой!

ЭТА ЯБЛОНЯ

Это таинство, это таинство,

Этот белый кружащийся цвет.

Эта яблоня многим глянется.

Долго-долго глядит она вслед.

Эта яблоня так и тянется,

Так и тянется за забор.

Любит сладость ее горький пьяница

И за пазуху ей лезет вор.

Все чужие руки захапают.

Люди добрые не поймут:

Ну зачем хозяину яблоня,

Если прахом пошел его труд?

Эту яблоню надо вырубить.

От нее в хозяйстве разор.

Но не верит яблоня гибели,

Не берется он за топор.

Вот и зарятся, вот и зарятся,

Вот ходят к ней с давних пор.

Любит сладость е горький пьяница

И за пазуху лезет вор.

Это таинство, это таинство,

Этот белый кружащийся цвет…

А хозяину не достанется.

А хозяин уйдет в белый свет.

БЕЛОРУСЫ

Что я вижу? История прет!

Так что хочется посторониться…

Сумасшедший советский народ

Разбегается из психбольницы!

Где армяне? А где латыши?

Где грузины? Судить не берусь я.

Лишь чего-то в сосновой глуши

Зачарованно ждут белорусы.

То ли сил не хватает бежать,

То ли даже в столетьи двадцатом

Не смогли научиться, видать,

Что бы брат поднимался на брата.

Поделиться привычнее им…

Не отсюда ли в давние годы

Достоевский, Мицкевич к другим

Уходили, к великим народам…

И Огинский… Да мало ли здесь

Кто родился и где-то был признан.

Только кто сочинит полонез

О прощанье народа с Отчизной?

Хоть труднее здесь не по лжи,

Чем в Вермонте… навряд ли сорвусь я.

Все чего-то в сосновой глуши

Зачарованно ждут белорусы.

Может им больше всех невтерпеж,

Караулить Чернобыль нет силы!

А куда побежишь, если Сож

Начинается тоже в России…